Прошло более века с тех пор, как 30 ноября 1909 года на ступеньках Царскосельского вокзала умирал человек, который при жизни «и тени не оставил» в русской поэзии. Высокопоставленный чиновник и известный педагог, самозабвенный переводчик и глубокий, иногда парадоксальный, критик, был, несмотря на далеко не юный возраст, начинающим стихотворцем, чья единственная «оригинальная» книга прошла незамеченной, а начавшееся незадолго до смерти сотрудничество с «Аполлоном» было прервано редактором без всяких объяснений. Поэт, без которого наша словесность непредставима, оказался лишним для современников.

Иннокентий Анненский... Кем видится на расстоянии века этот человек, которого современники не разглядели и не поняли? Каковы уроки его «громкой» прижизненной безвестности и негромкой посмертной славы? Или это «дела давно минувших дней», интересные лишь историкам литературы? На эти и многие другие вопросы ответили ведущие литературного вечера «Осенний романс», посвящённого 160-летию со дня рождения Иннокентия Фёдоровича Анненского, и прошедшего в Селятинской библиотеке 24 ноября.

Личность Иннокентия Фёдоровича Анненского осталась во многом загадкой для современников.

Анненский неукоснительно следовал собственному вкусу и собственной совести. Не давая себе поблажки ни в одной строке. Заставляя слабое, больное сердце работать на износ. Фанатично служа тому, во что верил: поэзии и вечности.

Это единственный вид фанатизма, вызывающий безусловное доверие.

Родился Иннокентий Анненский в семье государственного чиновника. Отец был начальником Омского отделения Главного управления Западной Сибири, председателем губернского правления Томска. С матерью поэта связано предположение о ее происхождении из рода Ганнибалов (ее мать была замужем за одним из сыновей Арапа Петра Великого), что говорило о ее дальнем родстве с Пушкиным.

Пятилетним ребёнком Анненский перенёс тяжелую болезнь сердца, что отразилось впоследствии не только на его жизни, но и на творчестве. Он учился в нескольких петербургских гимназиях, но болезнь постоянно мешала учёбе.

Рано лишившись родителей, он часто живёт у своего старшего брата Николая (1843-1912), человека энциклопедической образованности и огромной социальной энергии, известного общественного деятеля, экономиста, народника, оказавшего на Иннокентия большое влияние. Советы брата не печататься до 30 лет, давать стихам годами «вылёживаться» – станут законами для Иннокентия Федоровича до конца жизни.

В 1875 Анненский успешно сдает экстерном экзамены на аттестат зрелости при гимназии «Человеколюбивого общества» в Петербурге и в этом же году зачисляется в Петербургский университет на историко-филологический факультет.

В 1877 году будучи студентом Анненский страстно влюбляется в Надежду Валентиновну Хмара-Барщевскую, вдову с двумя сыновьями-подростками, которая была четырнадцатью годами старше него. С ней он познакомился, когда его пригласили на лето позаниматься с детьми. По окончании университета 23 сент. 1879 он венчается с любимой женщиной.

В 1880 у четы Анненских рождается сын Валентин, будущий поэт, писавший под псевдонимом «В.Кривич». Стремясь обеспечить семью, молодой преподаватель ведёт в гимназии до 56 уроков в неделю, что и совсем здоровому человеку не под силу.

В университете Анненский специализировался по античной литературе и овладел четырнадцатью языками, в том числе санскритом и древнееврейским. Окончил университет в 1879 году со званием кандидата – оно присваивалось выпускникам, дипломные сочинения которых представляли особую научную ценность, и правом преподавать древние языки. С этого времени и до конца жизни Анненский связывает свою службу с Министерством народного просвещения, дослужившись до гражданского «генеральского» чина (с 1896) действительного статского советника.

В 1870-1980-х Анненский пробует себя в стихах и переводах, известных только близким друзьям.

В 1898 он становится членом Ученого комитета Министерства народного просвещения. Тяготы административной службы не мешали Анненскому быть талантливым преподавателем. В 1887 в журнале «Воспитание и обучение» он помещает статьи, написанные в помощь учителю, о поэзии Я.П.Полонского и А.К.Толстого. В эти годы он пишет статьи о Н.В.Гоголе, М.Ю.Лермонтове, И.А.Гончарове, А.Н.Майкове.

С начала 1890-х годов Анненский выполнил в течение ряда лет огромную работу по переводу на русский язык и комментированию всего театра Еврипида.

С янв. 1906 начинается последний этап в жизни Анненского. Он был уволен с поста директора гимназии в связи с ученическими беспорядками. Покинув казенную гимназическую квартиру, он здесь же, в Царском Селе, снимает большой дом с садом и переезжает туда.

И. Ф. Анненский прожил жизнь, исполненную внутреннего напряжения — и в творческом, и в общественном, и в лично-семейном смысле. Главным же содержанием этой жизни и, возможно, главным источником радости был огромный созидательный труд мысли — поэтической, критической, научной. Плодом этого труда и явилось все наследие, оставленное писателем.

Поэт скоропостижно скончался на ступенях Царскосельского (Витебского) вокзала вечером 30 ноября 1909 года, когда он возвращался домой в Царское Село. В день похорон 4 дек. в Царском Селе собралась масса народу, особенно много было учащейся молодежи. Венков было так много, что им не нашлось места в церкви. Большинство знало его только как педагога, видного деятеля русского просвещения, филолога-классика, и лишь немногие — как поэта.

Общепризнанно, что поэзия Анненского оказала сильное влияние на творчество акмеистов, которые объявили поэта своим духовным учителем. Мастеру «Кипарисового ларца» были обязаны Ахматова и Пастернак, Маяковский и Хлебников.

Некоторые стихотворения Анненского явились настоящими поэтическими шедеврами, а для отдельных из них написана музыка («Среди миров», «Осенний романс», «Невозможно»).

А ведь, пожалуй, со времени Тютчева не было в русской поэзии такого органического соединения человека и природы, которое мы наблюдаем у Анненского.

На закате

Покуда душный день томится, догорая,

Не отрывая глаз от розового края...

Побудь со мной грустна, побудь со мной одна:

Я не допил еще тоски твоей до дна...

Мне надо струн твоих: они дрожат печальней

И слаще, чем листы на той березе дальней...

Чего боишься ты? Я призрак, я ничей...

О, не вноси ко мне пылающих свечей...

Я знаю: бабочки дрожащими крылами

Не в силах потушить мучительное пламя,

И знаю, кем огонь тот траурный раздут,

С которого они сожженные падут...

Мне страшно, что с огнем не спят воспоминанья,

И мертвых бабочек мне страшно трепетанье.

Стансы ночи

(Кипарисовый ларец. Разметанные листы)

Меж теней погасли солнца пятна

На песке в загрезившем саду.

Все в тебе так сладко-непонятно,

Но твоё запомнил я: «Приду».

Чёрный дым, но ты воздушней дыма,

Ты нежней пушинок у листа,

Я не знаю, кем, но ты любима

Я не знаю, чья ты, но мечта.

За тобой в пустынные покои

Не сойдут алмазные огни,

Для тебя душистые левкои

Здесь ковром раскинулись одни.

Эту ночь я помню в давней грёзе,

Но не я томился и желал:

Сквозь фонарь, забытый на берёзе,

Талый воск и плакал, и пылал.

Иннокентий Анненский.