Жить и сгорать у всех в обычае,
Но жизнь тогда лишь обессмертишь,
Когда ей к славе и величию
Своею жертвой путь прочертишь.

      Эти строки Бориса Пастернака как нельзя лучше отражают суть его жизни, жизни художника, жертвой прочертившего путь к славе и величию.

22 января в селятинской библиотеке прошёл очередной литературно-музыкальный вечер. На этот раз он был посвящён 125-летию со дня рождения Бориса Леонидовича Пастернака.

       Борис Леонидович Пастернак родился 29 января (10 февраля) 1890 г. в Москве. В семье молодого живописца Леонида Пастернака и пианистки Розалии Исидоровны Пастернак-Кауфман искусство сливалось с повседневностью. Дома устраивались музыкальные вечера, на которых бывали друзья отца - Поленов, Левитан, Серов. Послушать известную пианистку приезжал Л.Н. Толстой. Одним из ближайших друзей семьи был С. Скрябин.
      Мальчик рос под звуки фортепиано, окруженный живописными работами отца.
      Летом 1903 г. Б. Пастернак был поражен и очарован, услыхав как на соседней даче Скрябин сочиняет 3-ю симфонию. В этой гениальной, рождавшейся у него на глазах музыке, мальчик с удивлением узнавал окружающую природу, гудение леса, пение птиц. Впечатление было таким сильным, что вызвало решение, не откладывая, профессионально учиться музыкальной композиции. Одновременно с гимназией он практически прошел курс консерватории под руководством Р.Глиэра.

Однако композитором он не стал, пронеся сквозь всю жизнь любовь к музыке, мелодичность поэзии, саму музыку в стихе.
 

Я клавишей стаю кормил с руки
Под шлёпанье крыльев, плеск и клекот.

В 1908 г. Борис поступает в Московский университет сначала на юридический, а затем на философский факультет. Он хочет проникнуть в суть вещей.
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины.
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон, Ее начало.
И повторял ее имен Инициалы ...

Но увлеченье, очень серьезное, философией не станет судьбой. В 1912 г. Б.Пастернак на 3 летних месяца поехал в Марбургский университет, тогдашний центр философской мысли, где преподавали такие светила, как Наторн, Коген, Гартман. Борис с успехом занимается у всех трех. Ему даже предложили через год вернуться в Марбург для защиты докторской диссертации. Но...  Судьба распорядилась иначе. Случайно в Марбурге Пастернак встречает девушку, которую любил. Он делает предложение и получает отказ.После неудачного предложения он решает не рассуждать о жи зни, а жить и писать стихи.

Весной 1913 г. Пастернак блестяще закончил университет.
И одновременно появились в печати первые стихотворения поэта.
Пятеро молодых людей на собственные деньги издали небольшой альманах «Лирика». В этот альманах вошли 5 стихотворений поэта. Первым из них, любимым и открывавшим затем многие сборники стало стихотворение

«Февраль»
 

Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен
Чрез благовест, чрез клин колес
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И, чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

За последующие почти 50 лет творчества Б. Пастернак напишет всего восемь поэтических книг. Это очень немного для такого поэта как Б. Пастернак. В чем же дело? Поэтическая немота? А дело в том, что основной темой поэзии был человек, его душа, переживания, становление человеческой личности. А в изменившемся вокруг поэта мире эти понятия потеряли право на существование. Сам Б. Пастернак писал: Стихи не заражают больше воздуха, каковы бы ни были их достоинства. Разносящей средой звучания является личность. Старая личность разрушается, новая не сформировалась. Без резонанса лирика немыслима.

«Другу»
…Напрасно в дни великого совета,
Где высшей страсти отданы места,
Оставлена вакансия поэта:
Она опасна, если не пуста.

Ещё на Первом съезде писателей в 1934 году Пастернак сформулировал норму поведения художника: «Не жертвуйте лицом ради положения», - сказал он, предупреждая об опасности стать литературным сановником. Его слова не расходились с делом. Пастернак не пошёл на заседание, где должна была состояться травля Ахматовой и Зощенко, за что его вывели из правления СП. Когда арестовали его друга Тициана Табидзе, Пастернак открыто помогал деньгами его вдове, приглашая её в свой дом, в то время как другие боялись подать руку жене арестованного.
Пастернака всегда мучило чувство вины перед теми, кто стал жертвой сталинского террора. Эта вина не давала ему жить. Он регулярно отсылал деньги Ариадне Эфрон в Туруханскую ссылку. Многие заключённые из лагерей писали ему. И Пастернак отвечал им, посылал продовольственные посылки, книги, стихи.

Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества. Радостные предвестия свободы оказались ложными, но в их свете Пастернак начал писать роман Доктор Живаго - свое последнее, любимое и трудное дитя. Роман стал почти автобиографическим. В основу любовного треугольника в романе легла личная драма поэта, история его любви с Ольгой Ивинской. Их любовь вспыхнула, как свеча, жизнь вплелась в роман, а роман стал жизнью. Последние поправки в текст романа «Доктор Живаго» были внесены зимой 1955 года. Предполагалось опубликовать роман в Новом мире в 1956 году, а более чем через год должен был выйти перевод в Италии. Но публикации в Новом мире не состоялось, его редактор К. Симонов отказался от антисоветского, клеветнического, по его словам, романа. Выход итальянского перевода остановить было невозможно. И роман, запрещенный на Родине более чем на 30 лет, выходит в Италии в 1957 г. За этим последовали зарубежные и русские издания и переводы практически на все языки мира. Пастернак становится знаменитым на весь мир.

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Действительно, победа оказалась равной поражению. В 1958 году поэту была присуждена Нобелевская премия за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и продолжение благородных традиций великой русской прозы. Это было мировое признание, но...
На родине поэт оказался изгоем. На страницах газет против Пастернака была развернута кампания: Долой! Любимая женщина оказалась под угрозой ареста. И Б. Пастернак вынужден был отказаться от премии. В эти дни он напишет стихотворение

«Нобелевская премия»

Я пропал, как зверь в загоне
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно,
Путь отрезан отовсюду,
Будь что будет, все равно.
Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.

Эта история будет стоить Пастернаку жизни. Нет, судьба отпустит ему еще год, но год тяжелой болезни, год душевного упадка. А 30 мая 1960 года Б. Пастернак умер в своей постели.

О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью - убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.
Но старость - это Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.

Библиотекарь С.Шохина